*  *  *

    Евгения БУНИМОВИЧА надо расслышать. Он попал в обойму самых острых и шумных поэтов России, но остался собой...

    БУНИМОВИЧ работает со штампом, с привычной сложившейся фразеологией. Он ее ставит - и тут же видит ее беспомощность. Отходит на шаг - и появляется его грустноватая улыбка. У него, если хотите, один противник: он сам, каким был полминуты назад, до этой строчки.

                   Александр Аронов (“Московский Комсомолец”)

*  *  *

    В стихах Евгения БУНИМОВИЧА - множество острых примет современности, явленной как изумительно сохранившийся культурный слой в зоне будущих археологических раскопок.

               Михаил Эпштейн (“День поэзии”)

*  *  *

    Для поэзии Евгения БУНИМОВИЧА характерны жесткая ирония как средство трансформации социальной проблематики в экзистенциальную, подчеркнутая полемичность по отношению к ее аранжировке русской классикой. Лирика БУНИМОВИЧА оригинально трактует нечастые в русской поэзии 70-90 х гг. мотивы (Москва, учительский труд).

        Дмитрий Кузьмин (Российская Еврейская Энциклопедия)

 

*  *  *

    Евгений БУНИМОВИЧ, пожалуй, является центром равновесия клуба “Поэзия”

                        Джон Хай (Five Fingers Rewiew, USA)

 

*  *  *

    Самозащита от брежневской стагнации неким стилизованным примитивным ерничеством стала стилем и продолжается уже в новых исторических условиях... Евгений БУНИМОВИЧ, один из неотъемлемых представителей этого направления, по характеру наиболее мягкий, не самонаслаждающийся негативизмом, но, похоже, развлекающийся им.

                   Евгений Евтушенко (“Строфы века”)

 

*  *  *

    Этим и интересен Евгений БУНИМОВИЧ. Тем, что еще в период бурного доверия к Высоким Вещам угадал ту тональность, в которой только и могло удержаться тепло романтизма: тональность насмешливо-бережного отношения к Дару.

                     Вячеслав Курицын (“Сегодня”)

 

*  *  *

    Именно долголетняя служба г-на Бунимовича (и успешная, предельно успешная, насколько могу судить по отзывам со всех сторон), работа учителем, легкое, чистое и охотное идентифицирование себя с этой позицией - в обществе, и дает возможность весьма значимого сопоставления с распространенном в западно-ориентированном (в отличие от образа поэта как личности исключительной и провиденциальной в культурах архаизированных) типом литератора-интеллектуала, чей интеллектуализм подтверждается и реализуется в конституированной для сего зоне университетско-академической.

                                 Д.А.Пригов (“Театр”)

*  *  *

    ...Отрезвляющий отсверк самоиронии освещает Евгению Бунимовичу путь в кривых московских переулках, грязноватых коридорах театральной общаги, не дает заснуть в классе во время проведения контрольных работ и впасть в самодовольство, обсервируя с крохотного балкона простершиеся у ног легендарные Патриаршие пруды.  Мы - одной генерации и оба родились в Москве. Я очень люблю его стихи.

                       Игорь Иртеньев ("Советский цирк").

 

*  *  *

    Поколение, к которому принадлежит Евгений БУНИМОВИЧ - так случилось - история водила не из огня да в полымя, а из одного безвременья в другое. Из ветшающей механической тоталитарности в нарастающий, как обвал, беспредел.

    Безвременье соблазняет. Исчезает историческая перспектива, настоящее отграничивается от прошлого, абсолютизируется, и нетребовательным или неопытным сознанием начинает восприниматься как вечность. Происходит подмена. Тем легче, что подмененная вечность часто - и особенно в сумраке безвременья - блестит ярче, чем настоящая. Но это соблазн, уводящий от подлинного творчества.

    Нельзя сказать, чтоб этот соблазн в свое время вовсе миновал Евгения Бунимовича, но в целом он остался от него в стороне. Он не абстрагировался от истории, не ушел от нее ни в широко распространенную “гениальность”, ни в напряженную работу органов внутренней секреции, в наличии коей многие тоже находят свою неповторимую индивидуальность. Помогли чутье, вкус и культура. Невозможная в отрыве от истории.

    Это не “гражданские” стихи. И тем более не назидательные. Трагизм ситуации в них не смягчен, а только приглушен поэзией. Автор остается в своей ситуации, в своем времени, не теряет самого себя. И именно это дает ему возможность писать и “вневременные” стихи о Патриарших прудах и о чем угодно. В наше более чем необыкновенное время он остается в поэзии и культуре, остается “обыкновенным” поэтом. На мой взгляд - это самое трудное и сложное. И как Царствие Небесное, каждый раз заново берется с бою. И вообще, и особенно сейчас.

                          Наум Коржавин ("Новая газета")